Настоящее чудовище

Друг Джеф, я наскочил на нее в костном огороде. Она слепая и вшивая. Я
рою и сам буду могилой, пока ты не свистнешь.

Твой Барней.

P. S. Я закупорил ее Скэрри".

Имея некоторое представление о жаргоне золотоискателей и о личной
системе передачи мыслей, свойственной мистеру Бри, мистер Домэн сразу
сообразил из этого оригинального письма, что Барней, исполняя обязанности
могильщика, наткнулся на кварцевую жилу без разветвлений, очевидно, богатую
самородками, и что он согласен во имя дружбы сделать мистера Домина своим
компаньоном и будет молчать об этом открытии, пока не получит от названного
джентльмена ответа. Из постскриптума было совершенно ясно, что он скрыл
сокровище, похоронив над ним бренные останки какой-то особы по имени Скэрри.
За два года, которые протекли между получением мистером Домэном этого
письма и его открытием, произошли некоторые события, о которых мистер Домэн
узнал в "Красной Собаке". Выяснилось, что мистер Бри прежде, чем принять эту
меру предосторожности (закупорить свою находку телом неведомого или
неведомой Скэрри), догадался все-таки извлечь из жилы малую толику золота:
во всяком случае, как раз в это время он положил в Хэрди-Гэрди начало серии
попоек и кутежей, о которых до сих пор еще рассказывают легенды во всей
области реки Сан-Хаун-Смит и почтительно вспоминают даже в таких далеких
краях, как Скала Привидений и Одинокая Рука. Когда эта серия закончилась,
несколько бывших граждан Хэрди-Гэрди, которым Барней оказал последнюю
дружескую услугу на кладбище, потеснились и уделили ему уголок в своей
среде, и он обрел среди них вечный покой.



IV



Закончив свою заявку, то есть вбив по углам прямоугольника четыре
столбика, мистер Домэн пошел назад к его центру и остановился на том месте,
где его поиски среди могил вылились в торжествующее восклицание: "Скэрри!"
Он снова нагнулся над доской, на которой было написано это имя, и, как бы
для того, чтобы проверить показания своего зрения и слуха, провел по грубо
вырезанным буквам указательным пальцем. Затем, выпрямившись, он громко
добавил к этой несложной надписи собственную устную эпитафию: "Она была
настоящим чудовищем!"
Если бы мистера Домэна заставили подкрепить это свое утверждение
доказательствами, что ввиду его оскорбительного характера, несомненно,
следовало бы сделать, он оказался бы в затруднительном положении: никаких
свидетелей у него не было, и ему пришлось бы сказать, что он опирается
только на слухи.
В то время, когда Скэрри играла видную роль в золотоискательских
лагерях и когда она, выражаясь словами редактора "Хэрди-Герольда", была на
вершине своего могущества, мистер Домэн был в умалении и вел хлопотливое,
бродяжническое существование одинокого старателя.