Настоящее чудовище

перев.).}. Эта мысль завладела им и потрясла его. Она преобразила
лицо, которое его воображение создало под крышкой гроба; контраст стал
сходством, сходство превратилось в тождество... Вспоминая многочисленные
описания внешности Скэрри, слышанные им у лагерных костров, он тщетно
старался припомнить характер изуродования, благодаря которому женщина
получила свою безобразную кличку, и то, чего недоставало его памяти,
дополняло воображение. В безумной попытке вспомнить слышанные им обрывки
истории этой женщины мускулы его рук мучительно напряглись, точно он
старался поднять огромную тяжесть. Его тело извивалось и корчилось от этих
усилий. Жилы на его шее натянулись как веревки, и его дыхание стало резким и
прерывистым. Катастрофа не могла дольше откладываться, иначе муки ожидания
предупредили бы конечный удар. Лицо, изуродованное шрамом, скрытое под
крышкой гроба, убило бы его сквозь дерево.
Движение гроба успокоило его. Гроб придвинулся на один фут к его лицу,
заметно увеличиваясь по мере приближения. Заржавленная металлическая
пластинка с надписью, неразборчивой при лунном свете, блеснула ему прямо в
глаза. Твердо решившись не уклоняться, он сделал попытку крепче прислониться
плечами к краю могилы и чуть не упал назад. Он не находил поддержки; он
наступал на врага, сжимая в руке тяжелый нож, который он вытащил из-за
пояса. Гроб не шевельнулся, и он с улыбкой подумал, что врагу некуда уйти.
Подняв нож, он изо всех сил ударил тяжелой рукояткой по металлической
пластинке. Раздался громкий, звонкий удар, и прогнившая крышка гроба с
глухим треском распалась на куски и отвалилась, обрушившись у его ног. Живой
человек и покойница стояли лицом к лицу - обезумевший кричащий мужчина и
женщина, спокойная в своем молчании.
Она была настоящим чудовищем!



V



Несколько месяцев спустя компания туристов из Сан-Франциско проезжала
мимо Хэрди-Гэрди, направляясь по новой дороге в Йосемитскую долину. Они
остановились здесь пообедать и, пока шли приготовления, стали осматривать
заброшенный лагерь. Один из участников поездки жил в ХэрдиГэрди в дни его
славы. Он даже был одним из его виднейших граждан и содержал самый
популярный игорный притон в местечке. Теперь он был миллионером, занятым
более крупными предприятиями, и считал, что эти давнишние удачи не стоят
упоминания. Его больная жена, дама, известная в Сан-Франциско роскошью своих
раутов и своей строгостью в отношении к социальному положению и прошлому
своих гостей, участвовала в экспедиции. Во время прогулки среди заброшенных
хижин покинутого лагеря мистер Порфер обратил внимание своей жены и друзей
на мертвое дерево на низком холме за Индейским ручьем.