Се livre, publie dans le cadre du Programme d'Aide a la publication "Maxime Bogdanovitch", beneficie du so..
Мне нужно узнать еще так много!" И вот уже Джонатан снова один в море - голодный, радостный, пытливый. Он изучал скорос..
Девочка бессознательно пыталась отыскать в глазах отца то, что помоглобы ей понять происходящее. Но не нашла ничего. Отец наклонился и поцеловалее в губы. - А теперь иди, Нина...
Из сборника "В гуще жизни" (1891) + Случай на мосту через Совиный ручей. перевод В.Топер Всадник в небе + Чикамога. перевод Т.Золотаревой + Без вести пропавший. перевод Н.Рахмановой Убит под Ресакой Сражение в ущелье Коултера Добей меня Паркер Аддерсон, философ Офицер из обидчивых + Один офицер, один солдат. перевод Б.Кокорева Пересмешник Наследство Гилсона Проситель + Страж мертвеца. перевод Н.Рахмановой + Человек и змея. перевод Н.Волжиной + Соответствующая обстановка. перевод Е.Калашниковой + Заколоченное окно. перевод Ф.Золотаревской + Глаза пантеры. перевод А.Елеонской
Из сборника "Может ли это быть" (1892) Тайна долины Макарджера Диагноз смерти Хозяин Моксона + Жестокая схватка. перевод Ф.Золотаревской Один из близнецов Кувшин сиропа Заполненный пробел Проклятая тварь + Житель Коркозы. перевод Н.Рахмановой
Из сборника "Незначительные рассказы" (1894) Город почивших Банкротство фирмы Хоуп и Уондел Сальто мистера Свидлера
Из сборника "Фантастические басни" (1899)
Из книги "Словарь сатаны" (1906)
* Случай на мосту через Совиный ручей *
1
На железнодорожном мосту, в северной части Алабамы, стоял человек и смотрел вниз, на быстрые воды в двадцати футах под ним. Руки у него были связаны за спиной. Шею стягивала веревка. Один конец ее был прикреплен к поперечной балке над его головой и свешивался до его колен. Несколько досок, положенных на шпалы, служили помостом для него и для его палачей - двух солдат федеральной армии под началом сержанта, который в мирное время скорее всего занимал должность помощника шерифа. Несколько поодаль, на том же импровизированном эшафоте, стоял офицер в полной капитанской форме, при оружии. На обоих концах моста стояло по часовому с ружьем "на караул", то есть держа ружье вертикально, против левого плеча, в согнутой под прямым углом руке, - поза напряженная, требующая неестественного выпрямления туловища. По-видимому, знать о том, что происходит на мосту, не входило в обязанности часовых; они только преграждали доступ к настилу. Позади одного из часовых никого не было видно; на сотню ярдов рельсы убегали по прямой в лес, затем скрывались за поворотом. По всей вероятности, в той стороне находился сторожевой пост. На другом берегу местность была открытая - пологий откос упирался в частокол из вертикально вколоченных бревен, с бойницами для ружей и амбразурой, из которой торчало жерло наведенной на мост медной пушки.
... A weird and awful feeling, yet strangely fascinating! He hated the vulgar necessity for going back to dinner. Why do people dine at all? So material! so commonplace! And the universe all teeming with strange secrets to unfold! He knew not why, but a fierce desire possessed his soul to stop and give way to this overpowering sense of the mysterious and the marvellous in the dark depths of the barrow.
With an effort he roused himself and put on his hat, which he had been holding in his hand for his
forehead was burning. The sun had now long set, and Mrs. Bouverie-Barton dined at 7.30 punctually. He must rise and go home. Something unknown pulled him down to detain him. Once more he paused and hesitated. He was not a superstitious man, yet it seemed to him as if many strange shapes stood by unseen and watched with great eagerness to see whether he would rise and go away, or yield to the temptation of stopping and indulging his curious fancy. Strange! — he saw and heard absolutely nobody and nothing; yet he dimly realised that unseen figures were watching him close with bated breath and anxiously observing his every movement, as if intent to know whether he would rise and move on, or remain to investigate this causeless sensation.
For a minute or two he stood irresolute; and all the time he so stood the unseen bystanders held their breath and looked on in an agony of expectation. He could feel their outstretched necks; he could picture their strained attention. At last he broke away. "This is nonsense," he said aloud to himself, and turned slowly homeward. As he did so, a deep sigh, as of suspense relieved, but relieved in the wrong direction, seemed to rise — unheard, impalpable, spiritual — from the invisible crowd that gathered around him immaterial. Clutched hands seemed to stretch after him and try to pull him back...
